Так покажи в календаре мне день, прожитый не зря
Есть такие люди... Будто бы и не люди вовсе. А обрывки из вчерашней газеты, случайные встречные, но от них пахнет вкусным кофе и восточными пряностями, какие-то уютные, домашние люди.
С ними хочется сидеть на кухне и слушать истории о мирах, где ты никогда не был. Просто так молчать, не потому что это к месту, а потому что не хочется прерывать это волшебство. Так бывает после тяжелого летнего дня, когда проходишь в прохладный коридор квартиры и снимаешь обувь. Ноги касаются ледяного пола, и с пяток тебя захлестывает волна восторженности. Вот я и дома...
Вот я и дома. И веет легкой ностальгией с отцветшей сирени, вспоминаются ночи без сна, когда, скалясь, смотрел в ясное небо и клялся в чем-то важном самому себе, всплывает в памяти все то, что, казалось бы, ты давно похоронил в переулках сознания. А этот человек-нет-и-никогда-не-было, понимающе улыбаясь, закрывает дверь и растворяется в новой дороге.
Вереницы букв плывут перед глазами.
Ты роняешь книгу на пол и устало смотришь на часы.
Пора прекращать читать ночью с фонариком.
С ними хочется сидеть на кухне и слушать истории о мирах, где ты никогда не был. Просто так молчать, не потому что это к месту, а потому что не хочется прерывать это волшебство. Так бывает после тяжелого летнего дня, когда проходишь в прохладный коридор квартиры и снимаешь обувь. Ноги касаются ледяного пола, и с пяток тебя захлестывает волна восторженности. Вот я и дома...
Вот я и дома. И веет легкой ностальгией с отцветшей сирени, вспоминаются ночи без сна, когда, скалясь, смотрел в ясное небо и клялся в чем-то важном самому себе, всплывает в памяти все то, что, казалось бы, ты давно похоронил в переулках сознания. А этот человек-нет-и-никогда-не-было, понимающе улыбаясь, закрывает дверь и растворяется в новой дороге.
Вереницы букв плывут перед глазами.
Ты роняешь книгу на пол и устало смотришь на часы.
Пора прекращать читать ночью с фонариком.